«…Религия – высшая точка легкости как состояние вне материи, существующее где материя исчезает в духе, в душе, образе. Это последнее техническое состояние перед беспредметностью/…/ о-художествить все равно что о-божествить, о-святить/…/категории художества стоят первой ступенью после религии, они от наития и вдохновения, души. Дух произведения – их образ ».
Казимир Малевич
Совершенно незаметно, тихо, камерно сложилась жизнь Дмитрий Лиона как художника в его непростое время. Но именно эта позиция «тихого делания» во многом определила такую высокую внутреннюю напряженность и аскетизм его творчества. В семидесятые годы двадцатого века понятие «свобода» в СССР было, наверное, самым желаемым и притягательным для большинства. Лишь немногие, такие как Дмитрий Борисович, почти всю сознательную жизнь творившие «в стол», не надеясь на признание, cмогли бы похвастаться секретным, потаенным знанием, что же такое все таки это – Свобода.
Тяжело судить об этой эпохе с сегодняшней точки зрения человеку, родившемуся вне системы и вне тоталитарного строя, тем более что роман с властью начали еще русские супрематисты и какое-то короткое время это был плодотворный союз. Критика власти была характерной чертой передвижников, единогласие с властью – русского авангарда, прославление власти – особенностью соцреализма. В советский период для радикального нонконформизма беспредметное творчество было неактуальным в силу своей антиполитической позиции, для официального же Союза Художников абстрактная живопись была «крайним проявлением модернизма в искусстве». При всей внешней, и для советского человека явной, “буржуазности” абстракция была областью искусства, не имеющей к политическим вопросам никакого отношения.
Дмитрий Лион был одним из первых художников послевоенного времени соединивший концептуализм и абстракцию. Апелляция к тексту, знаку, философскому наполнению произведения искусства характерна для его работ, в которых он обращается к религиозной тематике, своеобразно толкуя библейские темы. Концептуальное наполнение и символическое выражение специфично для его искусства, а внешняя скупость его работ заставляет вспомнить об эстетике «экономии» К.Малевича.
Дмитрий Лион, работая в рамках минималистического черно-белого рисунка тушью, тростниковой палочкой и пером, оставался одиночкой в среде художников-графиков, тем более что графика как жанр всегда являлась чем-то второстепенным по сравнению с живописью. Всего лишь одна выставка «Шествие» в 1990 за три года до его смерти подытожила его деятельность и определила его уникальную позицию в среде послевоенного авангарда.
«Художник постигая становится единообразным, единосущным. Единосущность – знак приближения к истине» (Дмитрий Лион).
Своеобразное миссионерство в творчестве отражало картину послевоенного мира, где искусство понималось зачастую не как игра, а как способ нахождения истины, зачастую метафизической. С этой позиции, творчество Дмитрия Лиона предстает как одна бесконечная пишущаяся сама по себе книга, подобно нереализованной книге Стефана Малларме, в которой художник лишь констатирует факт своего присутствия, но ничего не направляет. Не утверждение своего «Я» как центра творчества, а растворение, разрушение воли художника, а через это – вновь созидание. Как писал Дмитрий Лион в своих записках: «Пафос неведения. Художник должен уметь не видеть. Не видя многое – многое видит. Умение не видеть – умение видеть».
Дмитрий Лион был учеником Чекмазова и Захарова в Полиграфическом Институте, колыбели послевоенной абстракции в Москве, и продолжателем традиций и философии искусства Петра Митурича, считавшего что художник должен быть «тонким сейсмографом», где высшие энергии выражают себя через душу и руку художника.
Дмитрий Лион всю свою жизнь посвятивший себя работе с линией и текстом, абстрагированным до уровня спонтанного нечитаемого наброска, преследовал иные цели в своем постоянном обращении к библейской мифологии, к истории, к символике Пути. Его цикл «Благословите идущих» или «Шествие»(1959-1988), черно-белый скупой конспект глубоких внутренних исканий художника, представляет собой сложную структуру, где семантика текста как «письменности» – подсознательной памяти человечества, переплетена с интуитивным, автоматическим рисунком художника.
«Письмена, тексты не просто информативны, они часть рисунка, ландшафта, элементы фигуративности. В письменах участвуют подсознание, творит природа. Соединенные с рисунком тексты созидают характеры и чувства полные и свободные, без разрушающей штриховой опеки» (Дмитрий Лион).
Рисунки из серии, бывшей центральной идеей автора на протяжении 30 лет, такие как «Перед привалом», «Идут», «Тяжелый путь» и другие соединены одной идеей «пути во времени», попыткой осознания понятия Времени как такового. В цикле «Благословите идущих» Дмитрия Лиона мы прослеживаем тонкую, но мучительную борьбу художника с материалом. Пытаясь проникнуть внутрь явления, выявить метафизику мира, художник медленно и методично приоткрывает реальность, пытаясь сохранить напряженность поиска и недосказанность, «предчувствие изображения».
«Шествие» Лиона – это знаковое произведение для послевоенного русского абстрактного искусства, так как соединило в себе несколько особенностей, ставших ключевыми для многих художников этого периода. Здесь искусство является не результатом деятельности художника, а процессом и методом постижения неявленной реальности, воплощая внутренний метод абстрактного мышления как системы передачи невыразимых смыслов. Подобно В.Кандинскому, внимательно постигавшему процессы искусства как бытия и К.Малевичу, старавшемуся выявить в искусстве живописное как скрытую тайну творения, Дмитрий Лион постепенно в цикле-книге, протяженной на десятки лет, приоткрывает для себя таинство материи. В его записках, сопровождающих рисунки, мы видим своеобразные стенограммы борьбы художника: «…Рисунок – материализация. Материализация духовных усилий. Материализовать – значит разрушить. Наименее разрушенные духовные усилия – наименее разрушенный рисунок. Разрушающие рисунок штрихи, линии как синкопы созидают его…». Пытаясь не разрушить рисунок формой, формальной материализацией, и таким образом сохранить его духовное наполнение, художник приходит к скупому, лишенному цвета, но полному выразительности языку произведения. Своеобразное «богоискательство» было лейтмотивом этого цикла, где Слово – то исчезающий, то проявляющийся главный действующий персонаж.
Рисунок, изменяющийся от листа к листу, как своеобразный анимационный эффект, заставляют воспринимать цикл «Благословите идущих» как динамическое произведение, разворачивающееся не только в бесконечном пространстве, но и во времени. Тем более, что к ритму серии обращаются многие художники конца ХХ века, стремящиеся развернуть повествование во временном развитии, не ограничивая произведение искусства рамками одной картины.
Дмитрий Лион – яркий представитель русской послевоенной абстракции, являвшейся в своих высших проявлениях синтетическим искусством, соединявшем в себе философские, религиозные искания и формальный язык, использовавший как фигуративные, так и нефигуративные элементы – от образа до текста – заставляя вспомнить о восточной художественной практике, где буква и образ понятия неразделимые. Но, так или иначе, «Благословите идуших» это серия, где идейное содержание явлено не только как желание «выразить невыразимое», но и как открытый мистический поиск, своеобразный идеологический подтекст, без которого абстракция лишена внутреннего обоснования.
_______________________________
О художнике:
Дмитрий Лион родился 17 марта 1925 года в Калуге. В 1953-м, после демобилизации по ранению, поступил в Московский Полиграфический Институт. В 1958 году Лион закончил учебу, однако его последующая судьба как художника книги оказалась чрезвычайно сложной. Его концепция свободного рисования в книге, ассоциативного иллюстрирования, не стесненного буквальным следованием тексту («Художник не о6язан идти за автором, он обязан не идти за автором», — утверждал Лион), идеи единства письма и рисунка и мечты о целиком рисованной книге слишком опережали свое время. Многие замыслы по оформлению книг остались неосуществленными. Его нельзя отнести ни к андеграунду, ни к нон-конформизму, ни к советской официальной школе — Лион, как и подобает настоящему философу, стоит в стороне от всех течений и идеологий. Художник создает графические циклы: «Судьбы русских поэтов», «Благословите идущих», «Шествие», монументальный триптих памяти Януша Корчака, «Библейский цикл». Умер Дмитрий Борисович в 1993 году.
В собраниях:
ГТГ, Москва; Государственный музей изобразительных искусств им. Пушкина, Москва; Art4.ru, Москва; Лондонская королевская галерея, Лондон, Великобритания; Музей современного искусства, Луизиана, Дания; Художественный музей, Мадрид, Испания; Национальный музей, Токио, Япония; Омский областной музей изобразительных искусств, Омск; Красноярский художественный музей, Красноярск; Екатеринбургский художественный музей, Екатеринбург; Томский художественный музей, Томск; Тюменский художественный музей, Тюмень; Дальневосточный художественный музей; Художественная галерея, Калининград; Магнитогорская картинная галерея; Собрание Пермского областного творческого центра; Одесский литературный музей, Одесса, Украина; Галереи и частные собрания в Великобритании, Австрии, Италии, США, Германии, Франции.
* По материалам диссертации Е. Асеевой «Послевоенное абстрактное искусство в России» (1950-1980)