Статья для каталога 4 Новороссийской Биеннале Современного Искуссства
(Новороссийск, 2015)
Искусство есть выражение мировоззрения некой части общества. Как правило, многие века эта часть общества несла в себе идеалы – нравственности, образования, убеждений, чистоты. Поэтому и называли эту часть “аристократией”. От греческого слова “аристос” – знатнейший, благороднейший. В России несколько столетий роль хранителя идеалов принадлежала церкви, но в 18 и 19 веках, в синодальный период, роль церкви максимально нивелируется, и это знамя носителя аристократической идеи в России окончательно переходит из церковной ограды в литературу – так получилось что учителями и направляющими активной общества становятся писатели, а с начала 20 века – художники.
Что такое художник в России? В Древней Руси? В Византии, откуда мы получили наше мировоззрение? Художник должен был обладать святостью, чтобы смочь вступить во взаимодействие с небесной иерархией и явиться идеальным проводником высшей информации. На Стоглавом соборе в 1551 веке были четко прописаны требования, которые предъявлялись художнику: “Подобает бытии живописцу смирену, кротку, непразднословцу, несмехотворцу, несварливу, независтливу, непьяницы, неграбежнику, неубийцы”. Художник – это тайнозритель, богослов, аскет. Такими эпитетами описывали русские люди иконописцев и были правы, ведь создатели икон, особенно чудотворных икон, как например Андрей Рублев, должны были обладать дерзновением перед небом на подобные свершения.
И вот мы перебрасываем мостик в 20-й век России. Появление абстракции именно в России в 20-м веке было следствием более глубоких механизмов, как в самом русском искусстве, так и в философско-религиозном мировоззрении русского человека. Поздневизантийское мистическое течение 15 века, исихазм, порывая с общепринятыми канонами в своем утверждении творческого, высшего положения человека в мировой иерархии, развился с падением Византии именно на русской почве и дал многочисленные ростки. Роль философии в девятнадцатом веке общеизвестно взяла на себя русская литература, а в 20-е годы ХХ века роль философов, теоретиков и реформаторов сознания взял на себя русский авангард. Выставка 1913 года, на которой были показаны древнерусские иконы, стала своеобразным взрывом для всего мира. Анри Матисс, видевший тогда в Москве русские иконы воскликнул: “Вот куда нужно всем художникам ехать учиться”. Безусловно художники русского авангарда изучали и штудировали древнерусское искусство. Более того, теоретические труды Малевича, где он пишет о Божественном в искусстве, о Литургии, о высшей природе человеческого разума почти неизвестны широкой публики, а ведь этот гений, друживший с о.Павлом Флоренским и Николаем Федоровым, изменил всю линию мирового искусства в 20-м веке. Русские философы-космисты: Розанов, Чижевский, Циолковский, а также близкие им прот. Павел Флоренский и Николай Федоров определили направление русского искусства и философии на века вперед, стоит лишь воспользоваться этим оставленным нам знанием.
Вопрос своеобразного тупика в современном искусстве в 21-м веке, которое всегда лишь является зеркалом духовного состояния общества, совершенно неактуален для русского художника, имеющего за плечами опыт русского авангарда, а позже русского нонконформизма, художники которого прошли через ГУЛАГ и лагеря и не могли допустить никакой фальши в искусстве. Более того, за нашими плечами огромное знание византийской философии и эстетики, теоретические творения Иоанна Дамаскина и Дионисия Ареопагита, Григория Нисского и Григория Паламы. Одно прикосновение к ним нивелирует любые разговоры о “кризисе с искусстве”. Какой может быть кризис, когда человек – это эпицентр соприкосновения небесной иерархии и земной реальности? Какие в этом союзе могут быть “кризисы”? Лишь в том случае, если человеческое существо, которое берет в руки кисть, или мрамор, или компьютер не имеет достаточной ответственности и внутреннего целомудрия для акта синергии неба и человека. К счастью, богатый опыт русского искусства, от Достоевского и Гоголя до Зверева и Тарковского дает нам много примеров истинного искреннего “соработничества”.
Поэтому искусство истинно в той степени, насколько оно с лице автора способно обратиться к небесному первообразцу и догадаться о нем. Уловить эти волны, сигналы, знаки перво-действительности и смочь воплотить их. Такое искусство истинно и делается действительно через боль и страдание, так как любое приближение к высшему заставляет человека менять себя. И это происходит автоматически, интуитивно, часто необъяснимо для самого художника. Ибо ничто нечистое не сможет взаимодействовать со светом и говорить о нем. Такое творчество совершенствует художника, лепит его мировоззрение, а через плоды творчества этого художника формируется вся система человеческого мира, человеческих отношений. Так как высшая истина и есть красота.
На своем “Я “в искусстве настаивает только идиот. Еще Мартин Хайдеггер в середине 20 века в своей работе “Исток художественного творения” написал, что искусство истинно в той степени, насколько оно над-человечно. Таким образом, настаивая на своих заблуждениях и идеях, истинности которых не знает никто, вся художественная прослойка современности дружно погружает все глубже и глубже реальность в хаос и самолюбование. Есть общественное внимание для твоих заблуждений или нет – какая польза от этого обычному человеку, старающегося не запутаться в информационном обществе? И не вопреки, а именно как побег из мира восстанавливаются то здесь, то там маленькие островки личностей, которые вдруг осознают, что лишь созидание имеет право на продолжение, и своей позицией они и останавливают хаос. Кто-то начинает создавать парк, другой – восстанавливает забытые ремесла, третий – обращается к технологиям древних мозаик, четвертый начинает переплетать и собирать выброшенные на помойку книги и картины. Совершенно не ожидая поощрения, оплаты, стимулов и аплодисментов. Одним таким поступком человек протягивает как нить своеобразный мост над бездной. Ведь пока есть культура, книги, библиотеки, письменность, музыка, живопись, фрески – человек как животное имеет право на существование. Иначе – мы не нужны. И должны исчезнуть, к чему все и движется так стремительно, ибо для насыщения утробы и разрушений есть множество разных других био-организмов менее опасных, чем человек. Лишь в одиноком бою человека против мира создавалось и создается то высшее, что остается на века.
Елена Асеева, кандидат искуссствоведения, художник, 2015